Люблю поэзию.

[person1534]

Семь дней усталый старый Бог
В запале, в зашоре, в запаре
Творил убогий наш лубок
И каждой твари по паре.

Ему творить - потеха, -
И вот себе взамен
Бог создал человека
Как пробный манекен.

Идея эта не нова
И не обхаяна никем -
Я докажу как дважды два:
Адам - был первый манекен.

А мы - ошметки хромосом,
Огрызки божественных генов, -
Идем проторенным путем -
И создаем манекенов.

Лишенные надежды
Без мук родить - живых,
Рядим в свои одежды
Бездушных кукол восковых.

Ругать меня повремени,
А оглянись по сторонам:
Хоть нам подобные они,
Но не живут подобно нам.

Твой нос расплюснут на стекле,
Глазеешь - и ломит в затылке, -
А там - сидят они в тепле
И скалят зубы в ухмылке.

Вон тот кретин в халате
Смеется над тобой:
Мол, жив еще, приятель!
Доволен ли судьбой?

Гляди - красотка, - чем плоха:
Загар - и патлы до колен!
Ее - закутанный в меха -
Ласкает томный манекен.

Их жизнь и вправду хороша:
Их холят, лелеют и греют,
Они не тратят ни гроша
И плюс к тому не стареют.

Пусть лупят по башке нам,
Толкают нас и бьют, -
Но куклам-манекенам
Мы создали уют.

Они так вежливы - взгляни!
Их не волнует ни черта.
И жизнерадостны они,
И нам, безумным, не чета.

Он никогда не одинок -
В салоне, в постели, в бильярдной, -
Невозмутимый словно йог,
Галантный и элегантный.

Хочу такого плена -
Свобода мне не впрок!
Я вместо манекена
Хочу прожить денек!

На манекенские паи
Согласен, даже на пари.
В приятный круг его семьи
Желаю, черт меня дери!

Я предлагаю смелый план
Возможных сезонных обменов:
Мы, люди, - в их бездушный клан,
А вместо нас - манекенов.

Но я готов поклясться,
Что где-нибудь заест, -
Они не согласятся
На перемену мест.

Из них, конечно, ни один
Нам не уступит свой уют -
Из этих солнечных витрин
Они без боя не уйдут.

Сдается мне, они хитрят -
И, тайно расправивши члены,
Когда живые люди спят,
Выходят в ночь манекены.

Машины выгоняют -
И мчат так, что - держись!
Бузят и прожигают
Свою ночную жизнь.

Такие подвиги творят,
Что мы за год не натворим,
Но возвращаются назад, -
Ах, как завидую я им!

Мы скачем, скачем вверх и вниз,
Кропаем и клеим на стенах
Наш главный лозунг и девиз:
«Забота о манекенах».

Недавно был - читали? -
Налет на магазин, -
В них сколько ни стреляли -
Не умер ни один.

Его налогом не согнуть,
Не сдвинуть повышеньем цен…
Счастливый путь, счастливый путь!
Будь счастлив, мистер манекен!

Но, как индусы, мы живем
Надеждою смертных и тленных,
Что если завтра мы умрем -
Воскреснем вновь в манекенах.

Так что не хнычь, ребята, -
Наш день еще придет, -
Храните, люди, свято
Весь манекенский род!

Болезни в нас обострены -
Уже не станем мы никем…
Грядет надежда всей страны -
Здоровый, крепкий манекен!

[person1534]

Мы рвём — и не найти концов.
Не выдаст чёрт — не съест свинья.
Мы — сыновья своих отцов,
Но блудные мы сыновья.

Приспичило и припекло!..
Мы не вернёмся — видит Бог —
Ни государству под крыло,
Ни под покров, ни на порог.

Враньё
ваше вечное усердие!
Враньё
Безупречное житьё!
Гнильё
Ваше сердце и предсердие!
Наследство — к чёрту!
Всё, что ваше, — не моё!

К чёрту сброшена обуза,
Узы мы свели на нуль!
Нет ни колледжа, ни вуза,
Нет у мамы карапуза,
Нету крошек у папуль.

Довольно выпустили пуль
И кое-где и кое-кто
Из наших дорогих папуль —
На всю катушку, на все сто!

Довольно тискали вы краль
От января до января.
Нам ваша скотская мораль
От фонаря — до фонаря!

Долой
Ваши песни, ваши повести!
Долой
Ваш алтарь и аналой!
Долой
Угрызенья вашей совести!
Все ваши сказки
богомерзкие — долой!

Выжимайте деньги в раже,
Только стряпайте без нас
Ваши купли и продажи.
Нам до рвоты ваши даже
Умиленье и экстаз.

Среди заросших пустырей
Наш дом — без стен, без крыши кров.
Мы — как изгои средь людей,
Пришельцы из других миров.

Уж лучше где-нибудь ишачь,
Чтоб потом с кровью пропотеть,
Чем вашим воздухом дышать,
Богатством вашим богатеть.

Плевать
Нам на ваши суеверия!
Кромсать
Всё, что ваше, проклинать!
Как знать,
Что нам взять взамен неверия?
Но наши дети
это точно будут знать!

Прорицатели, гадалки
Напророчили бедлам.
Ну, так мы — уже на свалке,
В колесо фортуны палки
Ставим с горем пополам.

Так идите к нам, Мак-Кинли,
В наш разгневанный содом.
Вы и сам — не блудный сын ли?
Будет больше нас, Мак-Кинли...
Нет? Мы сами к вам придём.

[Vladimir MSIA]

Александр Булгаков. Врач-хирург. Недавно узнал, что оказывается собственной жене сделал аборт собственного ребенка. Морфинист.

Девять граммов души

На газетном обрывке
Заметочка в несколько строк:
Мол, в стране объявился
Невиданный ране пророк,
И какой-то хирург
Из далекой сибирской глуши
Подсчитал, что внутри
Нас живут девять граммов души.

Девять граммов души
Отделяют от смерти
Девять граммов свинца.
Девять граммов души
Отделяют от жизни
Девять месяцев сна.
Сотни тысяч сердец
Бьются вместе
С твоим в унисон.
В каждом маленьком сердце
Живет чей-то
Маленький сон.

Помнишь, как бесполезно
Взмывала над обухом плеть.
На подрезанных крыльях
Почти невозможно взлететь.
Но все же глупые рыбы
Пустыми глазами из луж
Проводили на небо
Косяк перелетных душ.

Девять граммов души
Отделяют от смерти
Девять граммов свинца.
Девять граммов души
Отделяют от жизни
Девять месяцев сна.
Сотни тысяч сердец
Бьются вместе
С твоим в унисон.
В каждом маленьком сердце
Живет чей-то
Маленький сон.

А бубновый валет
Снова лег под граненый стакан,
И в прокуренных верстах
Застыл аромат сентября...
Видишь зарево в небе -
Как будто костры в облаках -
Это пламенем синим
Костры нашей жизни горят.

Девять граммов души
Отделяют от смерти
Девять граммов свинца.
Девять граммов души
Отделяют от жизни
Девять месяцев сна.
Сотни тысяч сердец
Бьются вместе
С твоим в унисон.
В каждом маленьком сердце
Живет чей-то
Маленький сон.

[person1534]

Святой князь Герман
Сейчас румян, а ранее как мел.
Герман был сломан,
Но божьим промыслом опять цел,
И всякая божия тварь
Поет ему и радует взгляд:
"Святой Герман!"

Кто-то сказал "Welcome",
А он ответил "The pleasure is mine, please".
Герман был свинчен,
Посажен в бочку и взят далеко вниз,
А ветер смеялся с небес,
И хор из заоблачных сфер пел:
"Ах, сэр Герман!"

Потом он вернулся, но странно,
Ему с Небес на голову лил свет,
Как будто босой в тундре,
Как будто с иконой, которой еще нет.

Он шел по жизни, как скирд ламан скин
Лам скин будрах ламетан.
И все пели: "Святой Герман!"

Святой Герман пришел к Святому Петру
Сели в сторожку и начали пить смесь
Отсюда прямой путь в святцы,
Но как ни странно, Герман опять здесь,
Утешенье коням в пальто,
Причина всем диким цветам петь:
"А наш Герман был там!"

Святой князь Герман
Сейчас румян, а ранее как мел,
Хром, глух и сломан,
Но божьим промыслом опять цел,
И всякая божия тварь
Поет ему и радует взгляд:
"Святой Герман!"

[person1534]

Апостол Федор, был дворником в Летнем Саду зимой.
Он встретил девушку в длинном пальто, она сказала: "Пойдем со мной".
Они шли по морю четырнадцать дней, слева вставала заря.
И теперь они ждут по дороге в Дамаск, когда ты придешь в себя.

Над Москвой-рекой встает Собачья звезда, но вверх глядеть тебе не с руки.
В марокканских портах ренегаты ислама ждут когда ты отдашь долги.
А по всей Смоленщине нет кокаина - это временный кризис сырья.
Ты не узнаешь тех мест, где ты вырос, когда ты придешь в себя.

Оживление мощей святого битла, вернисаж забытых святынь.
Ты бьешься о стену с криком "She loves you", но кто здесь помнит латынь?
А песни на музыку белых людей все звучат, как крик воронья.
И тебе будет нужен их переводчик, когда ты придешь в себя.

А девки все пляшут - по четырнадцать девок в ряд.
И тебе невдомек, что ты видишь их от того, что они так хотят.
Спроси у них, зачем их весна мудрей твоего сентября.
Спроси, а то встретишь Святого Петра скорей, чем придешь в себя.

По дороге в Дамаск неземная тишь, время пошло на слом.
И все, чего ты ждал, чего ты хотел - все здесь кажется сном.
Лишь далекий звук одинокой трубы, тот самый, что мучил тебя.
Я сказал тебе все, что хотел. До встречи, когда ты придешь в себя.

[BlondDoll]

Очень полезная темка, произведения понравились все )) думаю, тут и весь день можно провести ))))
Я в интернете читала статью про кошек и случайно на стих наткнулась, вот зацепил меня и все... наверно последними строками.. хочу поделится. фотографию всё таки с кот-пес взять решила, как раз со статьи



Почуял старый кот бездомный,
Трущобник во семи дворах,
Что жить ему совсем недолго:
Приспело время помирать.

Почуял по-кошачьи точно,
Но перед тем, как уходить,
Решил в местах родных чуточек,
Былое вспомнив, побродить.

Хотел сперва залезть на крышу,
Где летом славно загорал,
Но быстро счёл это излишним,
Ведь сил бы много растерял.

Зашёл в объятия подвала,
Где обретал зимой тепло.
Он здесь однажды даже плавал -
Трубу внезапно прорвало.

А дальше посидел на лавке,
Смотря задумчиво кругом.
Не раз на ней дремал он сладко,
Сопя в безмолвии ночном.

Вон там когда-то спас ребёнка
От обезумевшего пса,
А мог бы убежать в сторонку
И был тогда целей бы сам.

Вон там, безмерно изловчившись,
Ворону наглую поймал,
А там неловко отличился -
На дядьку с яблони упал.

А здесь его кормили часто,
Но, правда, бросили кормить,
Как будто другом был вначале,
Да перестал им после быть.

Кот спрыгнул с лавки осторожно
И захромал, хвостом махнув,
Туда, куда уходят кошки,
В нам неизвестную страну.

Игрались на площадках дети,
Болтали мамы о своём,
А он, в последний день на свете,
Последним впечатлялся днём.

И, воздух майский ощущая,
Хоть был отнюдь не месяц май,
Он с миром ласково прощался,
Дворы минуя и дома.

И не жалея о вчерашнем,
Лишь горько об одном жалел,
Что на земле котом домашним
За жизнь так стать и не успел...

[person1534]

Некогда был я чурбан, смоковницы пень бесполезный;

Долго думал мужик, скамью ли тесать иль Приапа.

«Сделаю бога!» — сказал. Вот и бог я! С тех пор я пугаю

Птиц и воров. Отгоняю воров я правой рукою

И непристойным колом, покрашенным красною краской.

А тростник на моей голове птиц прожорливых гонит,

Их не пуская садиться в саду молодом на деревья.

Прежде здесь трупы рабов погребались, которые раб же

В бедном гробу привозил за гроши из тесных каморок.

Кладбище здесь находилось для всякого нищего люда:

Для Пантолаба-шута и для мота мотов Номентана.

С надписью столб назначал по дороге им тысячу футов,

По полю триста, чтоб кто не вступился в наследие мертвых,

Ну, а теперь Эсквилин заселен; тут воздух здоровый.

Нынче по насыпи можно гулять, где еще столь недавно

Белые кости везде попадались печальному взору.

Но ни воры, ни звери, которые роют тут норы,

Столько забот и хлопот мне не стоят, как эти колдуньи,

Ядом и злым волхвованьем мутящие ум человеков.

Я не могу их никак отучить, чтоб они не ходили

Вредные травы и кости сбирать, как только покажет

Лик свой прекрасный луна, по ночным небесам проплывая.

Видел я сам и Канидию в черном подобранном платье, —

Здесь босиком, растрепав волоса, с Саганою старшей

Шли, завывая, они; и от бледности та и другая

Были ужасны на вид. Сначала обе ногтями

Землю копали; потом зубами терзали на части

Черную ярку, чтоб кровь наполнила яму, чтоб тени

Вышли умерших — на страшные их отвечать заклинанья.

Был у них образ какой-то из шерсти, другой же из воску.

Первый, побольше, как будто грозил восковому; а этот

Робко стоял перед ним, как раб, ожидающий смерти!

Тут Гекату одна вызывать принялась; Тизифону

Кликать — другая. Вокруг, казалось, ползли и бродили

Змеи и адские псы, а луна, от стыда покрасневши,

Скрылась, чтоб дел их срамных не видать, за высокой гробницей.

Ежели в чем я солгал, пусть дерьмом меня замарают

Вороны; явятся пусть, чтоб меня обмочить и обгадить,

Юлий, как щепка сухой, Педиатия с вором Вораном!

Но для чего пересказывать все? Рассказать ли, как тени

Попеременно с Саганой пронзительным голосом выли,

Как зарывали они волчью бороду с зубом ехидны

В черную землю тайком, как сильный огонь восковое

Изображение жег, и как, наконец, содрогнувшись,

Я отомстил двум мегерам за все, что я видел и слышал;

Треснул я, сзади рассевшийся пень, с оглушительным звуком,

Точно как лопнул пузырь. Тут колдуньи как пустятся в город!

То-то вам было б смешно посмотреть, как рассыпались в бегстве

Зубы Канидии тут, как свалился парик у Саганы,

Травы и даже запястья волшебные с рук у обеих.

[person1534]

Быть или не быть - вот в чем вопрос.
Достойно ли терпеть безропотно позор судьбы
Иль нужно оказать сопротивленье?
Восстать, вооружиться, победить
Или погибнуть, умереть, уснуть?
И знать, что этим обрываешь цепь сердечных мук
И тысячи лишений, присущих телу!
Это ли не цель, что всем желанна -
Умереть, уснуть, уснуть?
И видеть сны?..
Вот и ответ.
Какие ж сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?!
Вот и разгадка.
Вот что удлиняет несчастьям нашим жизнь на столько лет!
А то кто снес бы ложное величье правителей,
Невежество вельмож, всеобщее притворство,
Невозможность излить себя, несчастную любовь
И призрачность заслуг в глазах ничтожеств -
Когда так просто сводит все концы удар кинжала!
Кто бы согласился, кряхтя, под ношей жизненной плестись,
Когда бы неизвестность после смерти,
Боязнь страны, откуда ни один не возвращался,
Не склоняла воли -
Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к незнакомому стремиться!..
Так всех нас в трусов превращает мысль,
И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика,
Так погибают замыслы с размахом,
В начале обещавшие успех,
От промедленья долгого!
Но тише,
Тише,
Тише....

[olgar]

For Bartleby the Scrivener

by Billy Collins

Every time we get a big gale around here
some people just refuse to batten down.

We estimate that

ice skating into a sixty
mile an hour wind, fully exerting
the legs and swinging arms

You will be pushed backward
an inch every twenty minutes.

in a few days, depending on
the size of the lake,
the backs of your skates
will touch land.

You will then fall on your ass
and be blown into the forest.

if you gather enough speed by flapping your arms
and keeping your skates pointed

you will catch up to other
flying people who refused to batten down.
You will exchange knowing waves
as you ride the great wind north.









 

 

[olgar]

Затеряться, забыться мне где бы, 
Как в плетне черепок кувшина – 
Я люблю предвечернее небо, 
Когда лапу сосет тишина. 

Я люблю, когда вымытой шерстью 
Уплывают в затон облака, 
Когда выронит ветер свой перстень 
И опустит туман рукава. 

Быть неслышным, никем незамеченным, 
На луну заронить свою тень… 
Если б мог я рябиновым вечером 
Черепком затаиться в плетень… 

Александр Кусиков

[olgar]

Ты думаешь: я здесь, а я не здесь, а там,
Где плещется канал под маленьким балконом.
Я сверху на канал смотрю: он строг и прям,
То блекло-золотым, то кажется зеленым.

Ты думаешь, я здесь, а я не здесь, а там,
И чайка, на муляж похожая, огромна,
И видно по ее сверкающим глазам,
Как, хищная, умна она и вероломна.

Меня за своего приняв, задеть крылом
Готова, чтобы я ее, венецианку,
Достойно оценив, накрыл своим стихом
И русскую его ей показал изнанку.

Что чайка? Улетит. И впрямь, зачем она?
Мне нравится канал, а чайка надоела.
А за моей спиной — далекая страна,
На столике в саду отложенное дело.

Там мшисты валуны, меж них проложен путь
С опятами на пнях, и ели опахало, —
Не там, а здесь меня найдешь когда-нибудь,
Обрадуешься мне, сказав: Я так и знала!

А. Кушнер

[olgar]

Память листаем, грустим ли украдкою,
Пьем ли фантазий вино полусладкое,
То утонченная, то ураганная,
Нашей любви партитура органная,
Превозмогая земное и бренное,
Счастьем стремится наполнить Вселенную –
Мир, где витийствуют добрые мелочи,
Кот что-то млечное пьет из тарелочки,
Где припорошенный пылью космической,
Дремлет на полке божок керамический,
А на серебряном гвоздике светится
Ковшик созвездия Малой Медведицы…
В ходиках Время пружинит натружено.
Солнце мое греет вкусное к ужину,
Комнату, кухню, прихожую, ванную –
Нашу Вселенную обетованную.

Игорь Царёв

[olgar]

Я не слежу за новостями, а потому с опозданием узнала, что 4-го сентября от нас ушла Новелла Матвеева. (В этом году вообще что-то... Нелл Харпер Ли и Умберто Эко в один день, как сговорились, Фазиль Искандер...) И вот только сегодня добралась послушать её и почитать.

Река

Когда одна я, совсем одна,
И вечер свеж после жарких дней,
И так высоко светит луна,
Что земля темна и при ней,

И холодный ветер пахнет травой,
И веки смыкаются в полусне,—
Тогда является мне на стене
Река
И чёлн теневой.

А в том челне старина Гек Финн
Стоит вполуоборот;
И садится он,
И ложится в челнок,
И плывёт, закурив, плывёт...

В лучах пароходов и городов,
Один-одинёшенек-одинок,
Становится точкой его челнок,
Но не так, чтоб исчезнуть совсем,
Но не так, чтоб исчезнуть совсем.

И все ему на реке слышны
Остроты встречных плотовщиков...
Спросите: а чем они так смешны?
И смысл у них каков?

А просто — смех на реке живёт,
А просто — весело ночью плыть
Вдоль глухих берегов,
По реке рабов,
Но в свободный штат, может быть!

Вдоль глухих берегов,
По реке рабов,
Но в свободный штат, может быть...

[olgar]

А это, наверное, всешное её самое любимое:

Какой большой ветер
Напал на наш остров!
С домишек сдул крыши,
Как с молока - пену,
И если гвоздь к дому
Пригнать концом острым,
Без молотка, сразу,
Он сам войдет в стену.

Сломал ветлу ветер,
В саду сровнял гряды -
Аж корешок редьки
Из почвы сам вылез
И, подкатясь боком
К соседнему саду,
В чужую врос грядку
И снова там вырос.

А шквал унес в море
Десятка два шлюпок,
А рыбакам - горе, -
Не раскурить трубок,
А раскурить надо,
Да вот зажечь спичку -
Как на лету взглядом
Остановить птичку.

Какой большой ветер!
Ох! Какой вихорь!
А ты глядишь нежно,
А ты сидишь тихо,

И никакой силой
Тебя нельзя стронуть:
Скорей Нептун слезет
Со своего трона.

Какой большой ветер
Напал на наш остров!
С домов сорвал крыши,
Как с молока - пену...
И если гвоздь к дому
Пригнать концом острым,
Без молотка, сразу,
Он сам уйдет в стену.

[olgar]

Солнце осеннее нежаще
Греет гряду облаков:
Это моржовое лежбище,
Пастбище дымных быков.
Гибкого моря волна,
Осыпи дюн безучастные,
Сосны до окиси красные,
Медные дозелена...

Между пеньками сосновыми
Позднее солнце ловлю.
...И без основ, и с основами -
Чайки кричат...Я люблю
В море их блеск меловой,
В воздухе лапки сафьянные,
Тонкие вопли стеклянные,
Крылья, как сабельный бой.

Нитями, стружками, пробами
Цеха, не то - кустаря, -
Нет! - ремешками для обуви,
Лавкою чеботаря
Водоросли рядком
Вдоль побережья расстелены, -
Тонким песком приметелены,
Выбелены ветерком.

Знаю, что все это кружево -
Моря кушак вырезной,
Творчество волн перетруженных -
Смоет такой же волной.

(Что ей простая трава!
Надо стихиям прожорливым,
Чтобы скрипели под жерновом
Только шедевры: едва
От ювелира, от резчика,
От живописца картин...)
Вот только первая трещинка
В береге; только один
Сдвиг на песке водяной, -
А уже с моря опознаны
Блудные травы...
И позваны
Страшной морской глубиной.

Весь этот ворох: соломки,
Лыка, подошвенных швов -
Зыбким хозяйством паломника
Стронуться с места готов...
(Шнур, переплет, перехват -
Смутный прообраз сандалии...
Что-то от пройденной дали,
Всё - от позвавшей назад. )

И в тишине разговорчивой
Слышу я голос немой
(С моря - такой неразборчивый!):
"Странницы-травы! Домой!"
Словно питомцев своих
Мать позвала бесприютная...
Может быть, я сухопутная,
Вот мне и страшно за них?

[olgar]

[person1534]

Нет! не могу противиться я доле
Судьбе моей: я избран, чтоб его
Остановить — не то мы все погибли,
Мы все, жрецы, служители музыки,
Не я один с моей глухою славой....
Что пользы, если Моцарт будет жив
И новой высоты еще достигнет?
Подымет ли он тем искусство? Нет;
Оно падет опять, как он исчезнет:
Наследника нам не оставит он.
Что пользы в нем? Как некий херувим,
Он несколько занес нам песен райских,
Чтоб, возмутив бескрылое желанье
В нас, чадах праха, после улететь!
Так улетай же! чем скорей, тем лучше.

[person1534]

Рустам Нуриев
25-26 сентября 2016
*****
Сумасшествие прячется за деревом в парке.
Лицом безразличным иду мимо.
С ёлки падают яблоки, все хорошо.
Толку для крика нету, но хочется.
В зеркале кто-то другой. Вот он я.
На концерте я молчал от чужой музыки, которую я когда-то любил.
Вот бы уехать в трамвае в другой конец города.
Как будто все что могу сделать так вот это вот.
Но возвращаюсь вечером я разве, что усталый.
И стихи совсем не те, но как будто я умею писать.
Так ведь нет - я в парке иду мимо лицом безразличным якобы. Но кричать все еще хочется и еще и еще.

[olgar]

Напоенный светом Солнца,
Я дремал под сенью лоз,
Только руки цвета бронзы,
Отвлекли меня от грез.
Бормотал напев старинный
Налетевший с моря бриз,
Мной наполнили корзины
И влекли по склону вниз.

[olgar]

Нобелевскую премию по литературе в этот раз получил Боб Дилан "for having created new poetic expressions within the great American song tradition". Как по мне, давно пора. Хотя бы только вот за это:

Oh my name it is nothin’
My age it means less
The country I come from
Is called the Midwest
I’s taught and brought up there
The laws to abide
And that the land that I live in
Has God on its side

Oh the history books tell it
They tell it so well
The cavalries charged
The Indians fell
The cavalries charged
The Indians died
Oh the country was young
With God on its side

Oh the Spanish-American
War had its day
And the Civil War too
Was soon laid away
And the names of the heroes
l’s made to memorize
With guns in their hands
And God on their side

Oh the First World War, boys
It closed out its fate
The reason for fighting
I never got straight
But I learned to accept it
Accept it with pride
For you don’t count the dead
When God’s on your side

When the Second World War
Came to an end
We forgave the Germans
And we were friends
Though they murdered six million
In the ovens they fried
The Germans now too
Have God on their side

I’ve learned to hate Russians
All through my whole life
If another war starts
It’s them we must fight
To hate them and fear them
To run and to hide
And accept it all bravely
With God on my side

But now we got weapons
Of the chemical dust
If fire them we’re forced to
Then fire them we must
One push of the button
And a shot the world wide
And you never ask questions
When God’s on your side

Through many dark hour
I’ve been thinkin’ about this
That Jesus Christ
Was betrayed by a kiss
But I can’t think for you
You’ll have to decide
Whether Judas Iscariot
Had God on his side

So now as I’m leavin’
I’m weary as Hell
The confusion I’m feelin’
Ain’t no tongue can tell
The words fill my head
And fall to the floor
If God’s on our side
He’ll stop the next war

[olgar]

Ну, и моё любимое:

[olgar]

Будто вся родня на даче; будто долго и устало
Еду к ним на электричке с августовского вокзала;
Город розовый и пыльный, вечер пятницы, закат.
Пригляжусь — никто не видит, или видят, но молчат.
Между тем уже вполнеба, или больше, чем вполнеба,
Что-то тянется такое, то ли сверх, а то ли недо,
Что-то больше всех опасок, заслоняющее свет,
Адских контуров и красок, для которых слова нет.
Но ни паники всеобщей, ни заминки, даже краткой,
Только изредка посмотрят в ту же сторону украдкой —
И опять глаза отводят, пряча жуткое на дне,
Все торопятся уехать — тоже, может быть, к родне.
Ну а, может, в самом деле лишь один я это вижу —
Эти всполохи и всплески, эту бешеную жижу?
Я в последнюю неделю, в эту тяжкую жару,
Явь от сна не отличаю, мыслей всех не соберу?
Но привычно двери пшикнут, и потянутся, ведомы,
Проводов неутомимых спуски плавные, подъемы,
Вспоминаться будут снова и заглядывать в окно
Полустанки сплошь на -ово, или -ское, или -но.
Но среди родных названий вдруг проглянет неродное —
То ли что-то ременное, то ли что-то коренное;
Чья-то девочка заплачет, средь народа не видна,
Лошадь белая проскачет вдруг, без всадника, одна.
Но потом опять все мирно — липы ветками качают,
Бабки с внуками выходят и родителей встречают,
Едут потные родные — сумки белые в руках —
Погулять на выходные, покопаться в парниках.
И меня вот так же встретят километре на тридцатом,
Мы пойдем на свой участок под алеющим закатом,
А плывущий стороною тот, другой, ужасный цвет
Буду чувствовать спиною, но оглядываться — нет.
Впрочем, может, он казался, но смешался и растекся?
Здесь не верится в такое. Запах астры, запах флокса.
Чай по ходу разговора. Чашки жаркие бока.
Вся дорожка вдоль забора в белых звездах табака.
Новостей дурацких детских говорливая лавина.
Черноплодка и малина, облепиха, клещевина.
Все свежо, пахуче, мокро и другим не может стать:
Чай допьем, закроем окна, на веранде ляжем спать.
И выходишь в сад притихший, где трава пожухла жутко,
И стараешься не видеть, как кусты к забору жмутся,
Как вступает лакримоза в айне кляйне нахт мюзик
И распарывает небо ослепительный язык.
Д. Быков

[Vladimir MSIA]

Тоскливей ничего на свете нету,
чем вечером, дыша холодной тьмой,
тоскливо закуривши сигарету,
подумать, что не хочется домой.

Игорь Губерман

[olgar]

O wert thou in the cauld blast,
On yonder lea, on yonder lea,
My plaidie to the angry airt,
I'd shelter thee, I'd shelter thee;
Or did Misfortune's bitter storms
Around thee blaw, around thee blaw,
Thy bield should be my bosom,
To share it a', to share it a'.

Or were I in the wildest waste,
Sae black and bare, sae black and bare,
The desert were a Paradise,
If thou wert there, if thou wert there;
Or were I Monarch o' the globe,
Wi' thee to reign, wi' thee to reign,
The brightest jewel in my Crown
Wad be my Queen, wad be my Queen.

(Robert Burns)


В полях, под снегом и дождем,
Мой милый друг,
Мой бедный друг,
Тебя укрыл бы я плащом
От зимних вьюг,
От зимних вьюг.

А если мука суждена
Тебе судьбой,
Тебе судьбой,
Готов я скорбь твою до дна
Делить с тобой,
Делить с тобой.

Пускай сойду я в мрачный дол,
Где ночь кругом,
Где тьма кругом, -
Во тьме я солнце бы нашел
С тобой вдвоем,
С тобой вдвоем.

И если б дали мне в удел
Весь шар земной,
Весь шар земной,
С каким бы счастьем я владел
Тобой одной,
Тобой одной.

(Перевод Маршака)

[olgar]

Хеллоуинско-хулиганское)))))

"Ты слышишь, падает снег
на город, укрытый мглой?
Знаешь, я тоже был
луком и тетивой,
И был нахален и зол
усмешки моей изгиб,
Я не выбирал из зол,
пока оставался жив."

"Ты слышишь, крадет шаги
белая пелена?
Когда-то и я была
фарфоровой, как луна,
Струился к ногам рекой
шелк рукавов и кос
Когда я была живой,
я не роняла слез."

"Слышишь, смыкает круг
призрачный хоровод?
Поземки змеиный след
к двери твоей ползет.
Слышишь наш тихий зов,
который не побороть?
Зачем тебе эта кровь?
Зачем тебе эта плоть?"

"Стань же одним из нас,
властителем тайных струн,
Одетым в ночной туман,
скользящим меж зыбких лун,
Покорным лишь ноябрю,
царящим в предзимних снах..."

- Слушайте, - говорю. -
Дети, идите нах!

(Это к вопросу о том, что отвечать в критической ситуации и ликбезу имени короля Иакова:)
Marina Anitskaya